Они снова замолчали. Артур обошел кровать и, наткнувшись взглядом на валяющийся на полу презерватив, замер, испытывая смешанные чувства.
- Я потом выкину. Забей. )(с) Вождь

- ты правда сувал это в меня? - чуть не заплакал Артур, чувствуя, как подкатывает к горлу ком, принося с собой страдания.

- Сувал, - покаянно сознался Имс. - Не боись, пупсег, я его честно спер в ближайшей аптеке.
- Вау, да ты крут, Имс!
- Все для тебя, девочка моя

Артур выглянул в окно. Там сияли огни Сан-Франциско, отражаясь в фонарях Сиэттла. Где-то на улице играла музыка «Аэросмита».
- Дефицит, - вздохнул Артур.

и все-таки что-то было не так. слезы душили, но Артур все еще чувствовал в себе силы сопротивляться им. возможно, дело было в том, что презерватив оказался краденым, возможно - в девочке, а возможно в том, что ему только что насували, но горечь не отпускала. как будто что-то безвозвратно ушло и никогда не вернется. Артур, сам того не зная, оплакивал свою анально-печальную невинность, изнасилованную в душу краденым гондоном.

- Что опять не так? - насторожился Имс, заметив, как алые губки его сладенького пупсега начинают дрожать. - Или я хуево сувал, так твою разэтак?
- Дело не в сувании, - с надрывом ответил Артур. - Дело в моем отце. Когда я приполз домой из того гей-клуба, папенька отхлестал меня по мордам-с упаковкою гандонофф, и это разбило мое нежное девичье сердце на мильёны осколков...

- Хуево тебя папенька хлестал, - сказал, как отрезал, мужик, - раз уж после Парижского Государственного Университета ты говоришь "сувал", а не "присунул".
Артур заплакал.
- Не плачь, - смягчился Имс, - я еще приду. И свистну на пару-тройку гондонов больше. Ебать буду, а не мордам хлестать. Пока, милый, - он помахал рукой, - целую тебя в хуй на прощание.

И, независимо завернувшись в перемазанную спермою простыню, бодро прошлепал к выходу.
Артур шлепнулся на пол и взвизгнул: насувал Имс очень здорово, попец болел, но еще больше болела трепетная душонка, разрываемая ужасными воспоминаниями о садисте-папаше, который, после того, как до крови отхлестал мордашку страдальца-сынули картонною коробочкой, пафосно заявил "Пшел нах, гомосек несчастный!"
Тогда Артур, размазывая по личику слезы и сопельки, поклялся доказать папеньке, что никакой он не гомосек, но Имс, брутальный падонак с твердым членом и большущими яйцами, несколькими размашистыми фрикциями поставил на грандиозных планах пупсега жирный крест.

Артур плакал. Под "Аэросмит", "Кисс" и даже еще не созданный Раммштайн. Оплакивал Чайковского, Меркюри и прочих известных ему пидорасов, снова и снова чувствуя себя девочкой. "Спасибо, Оскар, - сквозь рыдания повторял он, как мантру, - спасибо, тебе, спасибо".

- Не за что, малышка - прогремел с потолка ласковый голос Вождя. - Не ссы, мы еще сделаем из тебя тру-трансгендера. Сиквел грядет!
- НЕТ! - заорал благим матом вернувшийся Имс, потрясая уворованными кружевными стрингами. - Никаких трансгендеров, я хочу ипать пупсега исключительно в упругий и шелковистый анус! Даешь робко сжавшееся колечго мышц и хватания за кадык!